Нравственное чувство является врожденным в человеке, и на протяжении веков оно служило обычным людям как мерило нравственного повеления, одобряя одни черты и не одобряя другие.
Хотя это инстинктивное свойство может по-разному проявляться у разных людей, человеческая совесть дает более или менее единый взгляд на то, какие нравственные свойства хороши, а какие дурны. Такие нравственные добродетели, как справедливость, отвага, смелость и правдивость, всегда вызывали хвалу, и истории неизвестны такие периоды, когда фальшь, несправедливость, нечестность и вероломство считались бы добродетелями; братство, сочувствие, верность и великодушие всегда ценились, а эгоизм, жестокость, скупость и фанатизм никогда не заслуживали высокой оценки в человеческом обществе.
Люди всегда ценили упорство, решительность, храбрость и никогда не одобряли легкомыслие, трусость и глупость. Достоинство, сдержанность, вежливость и дружелюбие на протяжении веков считались добродетелями, а высокомерие, дурное поведение и грубость никогда не признавались за высокие нравственные качества. Люди с чувством ответственности и преданности долгу всегда пользовались глубоким уважением; но на неумелых, ленивых и не обладающих чувством долга всегда смотрели неодобрительно.
Также мнение всегда было почти единогласным в понимании эталона добра и зла по отношению к обществу в целом. Только то общество достойно чести и уважения, которое обладает добродетелями организованности, дисциплины, взаимной привязанности и братства, которое установило общественный порядок, основанный на справедливости, свободе и равенстве людей. Напротив, неорганизованность, отсутствие дисциплины, анархия, разобщенность, несправедливость и социальная неустойчивость всегда рассматривались как проявления упадка и распада общества. Всегда осуждались разбой, убийство, подлог, прелюбодеяние, мошенничество. Клевета, раздувание скандалов и шантаж никогда не считались здоровыми социальными явлениями. Напротив, забота о престарелых и служение им, помощь своим родным, забота о ближнем, верность друзьям, помощь слабым, бедным и сиротам, уход за больными — это качества, которые высоко ценились на протяжении всего существования человеческой цивилизации. Добродетельные, вежливые, кроткие и искренние люди всегда приветствовались. Люди прямодушные, честные, откровенные и надежные, чьи слова соответствуют делам, кто доволен тем, что принадлежит им по праву, кто готов выполнять обязанности по отношению к другим, кто живот в мире и дает другим жить в мире, от кого не ожидают ничего, кроме добра, всегда были сердцевиной здорового общества. Все это показывает, что нравственные критерии людей поистине универсальны и известны человечеству на протяжении веков. Добро и зло — не мифы, которые нужно выискивать. Это хорошо известная реальность, и все люди в равной степени это понимают. Чувство добра и зла свойственно самой природе человека. Поэтому в терминологии Корана добродетель называется "ма'руф" (хорошо известное), а зло называется "мункар" (неизвестное); то есть добродетель известна как нечто желанное для всех, а зло не известно никакими достижениями. Об этом говорится в Коране: "Бог открыл человеческой природе сознание и познание добра и зла".
Из книги С. Абул А'ла Маудуди "Исламский образ жизни".
"В нем было все нужное для того, чтобы сделаться бичом своей семьи.
Он родился здоровым; родился богатым — и в течение всей своей долгой жизни, оставаясь богатым и здоровым, не совершил ни одного проступка, не впал ни в одну ошибку, не обмолвился и не промахнулся ни разу. Он был безукоризненно честен!.. И гордый сознанием своей честности, давил ею всех: родных, друзей, знакомых. Честность была его капиталом... и он брал с него ростовшичьи проценты.
Честность давала ему право быть безжалостным и не делать неуказного добра; и он был безжалостным — и не делал добра... потому что добро по указу — не добро.
Он никогда не заботился ни о ком, кроме собственной — столь примерной! — особы, и искренно возмущался, если и другие также старательно не заботились о ней!
И в то же время он не считал себя эгоистом — и пуще всего порицал и преследовал эгоистов и эгоизм! Еще бы! Чужой эгоизм мешал его собственному.
Не ведая за собой ни малейшей слабости, он не понимал, не допускал ничьей слабости. Он вообще никого и ничего не понимал, ибо был весь, со всех сторон, снизу и сверху, сзади и спереди, окружен самим собою.
Он даже не понимал, что значит прощать? Самому себе прощать ему не приходилось... С какой стати стал бы он прощать другим?
Перед судом собственной совести, перед лицом собственного бога — он, это чудо, этот изверг добродетели, возводил очи и твердым и ясным голосом произносил: "Да, я достойный, я нравственный человек!"
Он повторит эти слова на смертном ложе — и ничего не дрогнет даже и тогда в его каменном сердце, в этом сердце — без пятнышка и без трещины.
О безобразие самодовольной, непреклонной, дешево доставшейся добродетели — ты едва ли не противней откровенного безобразия порока!
Житейское правило.
- Если вы желаете хорошенько насолить и даже повредить противнику, — говорил мне один старый пройдоха, — то упрекайте его в том самом недостатке или пороке, который вы за собою чувствуете. Негодуйте... и упрекайте!
Во- первых — это заставит других думать, что у вас этого порока нет.
Во-вторых — негодование ваше может даже быть искренним... Вы можете воспользоваться укорами собственной совести.
Если вы. например, ренегат — упрекайте противника в том, что у него нет убеждений!
Если вы сами лакей в душе — говорите ему с укоризной, что он лакей... лакей цивилизации, Европы, социализма!
- Можно даже сказать: лакей безлакейства! — заметил я.
- И это можно, — подхватил пройдоха."